Зрителям представление понравилось, хотя изначально планировалось участие Виталия Милонова, а не Малинковича. Две эти одиозные личности различаются разными депутатскими статусами (Малинкович - муниципальный депутат, а Милонов заседает в городском парламенте) и тем, что милоновские законопроекты все-таки были приняты, а Малинковича всерьез никто не воспринимает, хотя его законодательный креатив включает в себя запрет концертов Мадонны, приезда Упоротого лиса и т.п. Но организатор события, глава проекта «Открытая библиотека» Николай Солодовников сообщил, что в ночь на субботу Милонов сообщил: его срочно вызвали в Москву, поэтому в дебатах, запланированных еще месяц назад, он участвовать не сможет. Пришлось срочно искать адекватную замену. Замена нашлась, хотя адекватной она явно не была. В дискуссии «оправданы ли запреты» лидер коммунистов иногда увлекался и вел вполне связную речь. Но потом спохватывался, начинал кричать и пороть заведомую чушь (из разряда того, что автор Винни-Пуха не был иностранным писателем), поливал оппонента водой из стакана – в общем, изо всех сил старался запомниться почтенной публике.
Нетрудно догадаться, что Павел Лобков убеждал оппонента в том, что запреты большей частью бессмысленны и опасны, а Сергей Малинкович – что только они могут спасти родину от разрушения.
Лобков:
- Не буду спорить, что запрет - это основа культуры, именно общественные запреты отделяют людей от животных. Но в современном обществе запрет следует воспринимать как инструмент. Вроде долота или молотка для забивания гвоздей. Именно этот инструмент позволяет нам стратифицироваться (расслаиваться), формировать свои группы, секты, сообщества. Но те запреты, которые генерирует наша власть (они потом публикуются в «Российской газете»), не имеют ничего общего с законами общества, которые базируются на эволюционной культуре, выстраданной в течение многих веков. Они глупы и непродуктивны. Посмотрите, как быстро наше общество опустилось до уровня 1937 года - всех, кому не нравится лозунг «крымнаш», требуют чуть ли не расстреливать.
В современном обществе запрет следует воспринимать как инструмент. Вроде долота или молотка для забивания гвоздей. Именно этот инструмент позволяет нам стратифицироваться (расслаиваться), формировать свои группы, секты, сообщества.
Малинкович:
- Это не наши законы, потому что мы еще не пришли к власти. Когда придем – законы будут реально работать, и на север пойдут эшелоны диссидентов. Тут, в библиотеке, собрались, в основном, молодые люди, а те, кто старше, диссиденты и есть, и они не помнят 90-е годы. В те годы никто ничего не запрещал. Тот вопрос, из-за которого устроили гонения на ваш канал - стоило ли сдать в войну Ленинград немцам, - в эти годы открыто задавался не журналистами, а чиновниками. Кроме того, звучали предложения не платить старикам пенсии, не праздновать 9 мая и т.п. А в Эрмитаже можно было плясать канкан. Американцы управляли нашей страной, как сейчас Украиной. По телевизору шла одна голая ж… Да, и стало много секса. Секс - это придуманная американцами биотехнология. То есть я не против секса, но он не должен быть публичным. Жизнь без запретов означала, что на стенах можно было спокойно рисовать свастику. То есть ее и сейчас рисуют, но это делают заброшенные к нам бандеровцы.
Лобков:
- Смысл запретов хорошо иллюстрирует один пример из прошлого: во Фландрии, когда она была под гнетом испанцев, запрещали держать дома библию. Дескать, нечего вам самим читать и разбираться – идите к священнику, и он все скажет. Задача – чтоб человек полностью потерял жизненные ориентиры, чтоб он не знал, какие запреты станут следующими, чтоб все мы в итоге очутились в кафкианском миру, где весь этот мир зависит от начальства. Все эти системы запретов нужны лишь затем, чтоб обеспечивать существование репрессивного аппарата. Скажем, судьи, которые получают 300-400 тысяч. Правда, судьи тоже стали осторожными, и опасаются попасть в историю. Поэтому, когда к ним приводят гея-провокатора, задержанного за пикет возле ТЮЗа, ему не оформляют дело по статье за пропаганду гомосексуализма. А максимум выписывают штраф за хулиганство.
Звучали предложения не платить старикам пенсии, не праздновать 9 мая и т.п. А в Эрмитаже можно было плясать канкан. Американцы управляли нашей страной, как сейчас Украиной. По телевизору шла одна голая ж…
Малинкович:
- Я тоже считаю: нельзя ставит на одну доску запрет митинга и свастики. Любая партия будет отстаивать право на уличный протест. Но после Киева ни у кого не повернется язык сказать, что уличный протест возможен в любой форме. Зачем нам надо, чтобы нас убивали американские роботы-шпионы? Зачем нам вообще нужно все американское? Запретить иностранные сказки – разумный ход. Конечно, Чиполлино мы в обиду не дадим, но эту дуру Белоснежку, Микки-Мауса и Скруджа Мак-Дака запретить надо немедленно, потому что у нас уже выросло поколение детей, которые смотрели в детстве эти мультики, и они выросли наркоманами и преступниками. Сам я вырос на Винни-Пухе и Мальчише-Кибальчише.
Лобков:
- Запретители получают неплохие дивиденды за свою деятельность. За место главного запретителя идет активная конкуренция, как и за место главного хулигана, коим является Жириновский. Мы же помним, что аккурат на следующий день после последнего скандала в Думе лидер ЛДПР сидел рядом с Путиным в Ново-Огарево, они беседовали почти на равных. И если эпатажное поведение сулит такую карьеру, любители запретов всегда найдутся. А блогеров тем временем будут таскать в прокуратуру за одно лишь высказанное предположение, как можно передвинуть границу с Тувой. Хотя за аналогичные предложения по поводу границ с Украиной в прокуратуру не таскают. Так вот: политики и их поклонники, предлагающие распилить Украину, – это те самые люди, которые ратуют за уголовное наказание для «сепаратистов». Что у нас получается? Что запреты исполняют еще одну функцию (помимо кормления репрессивонго аппарата) – это создание двойной морали. Грубо говоря, то, что позволено элите, быдлу непозволительно. Эти же правила распространяются и на гомосексуализм (Лобков явно готовился ко встрече с Милоновым, не подозревая о замене, - «МР»). И не только сейчас – во все времена. Вспомним хотя бы графа Уварова и обер-прокурора Победоносцева.
Политики и их поклонники, предлагающие распилить Украину, – это те самые люди, которые ратуют за уголовное наказание для «сепаратистов». Что у нас получается?
Малинкович:
- Смешно под лупой рассматривать ситуацию и выискивать двойные стандарты: Крым – Чечня. Определитесь, на чьей вы стороне: если вы русские, то вы должны отстаивать интересы своей страны и не должны вестись на американские улыбки и их вежливые вопросы «как дела?». Впереди у нас жестокая война с Америкой, надеюсь, холодная. Серединную позицию вы не займете и киванием на философов не отделаетесь. Или Украина будет наша, или она будет их, и там будут издеваться над нашими дедами и рисовать свастики.
Лобков:
- Запреты очерчивают территорию ненависти. Давайте ненавидеть тех, кто занимается сексом, не производя детей – будущих солдат. Не важно, что гей может оказаться патриотом и даже почвенником. Давайте детям с малых лет внедрим в головы комплекс: что такие-то вопросы не положено задавать и вообще про это знать. Знаете, как я понял, что мы возвращаемся в 70-е годы? Когда решил по мотивам нашего документального фильма про Мавзолей написать книгу и пошел в библиотеку за теми материалами, которые десять лет назад изучал для подготовки к фильму. Так вот, их перестали выдавать. Мы же возвращаемся в то время, когда историю родной страны, дореволюционный период, не давали изучать. Все газеты до 1937 года были в спецхране. И даже сам факт, что в СССР есть цензура, тоже был засекречен, то есть подвергся цензуре. Кстати, здание Главлита находилось в Доме Набокова, это было такое тонкое издевательство со стороны большевиков. Они и входы в метро, в подземелье, делали обычно на месте церквей, что тоже было символично.
Определитесь, на чьей вы стороне: если вы русские, то вы должны отстаивать интересы своей страны и не должны вестись на американские улыбки и их вежливые вопросы «как дела?»
Малинкович:
- Цензура давала прекрасные результаты – получались прекрасные литературные произведения. Бродский бы не писал так хорошо, кабы не цензура. Набоков придурок, но запрещать его нечего. И не надо говорить, что в 70-е годы все было ужасно. А в 90-е – лучше что ли? Приходилось родителей встречать с работы, чтоб их не убили и не ограбили.
Лобков:
- У нас на смену одной преступности пришла другая – в погонах. Меня позавчера чуть не «приняли» за то, что я пил пиво на лавочке возле дома. Полиция гонится за показателями, репрессивный аппарат увеличился в разы. Но знайте, что вам это не поможет, потому что весь аппарат освоен правящей партией, и вас к этой кормушке не пустят, как бы вы ни старались.
Малинкович:
- А я вам посоветую уважать большинство. Потому что его больше. Опросы населения показывают, что Сталина и Ленина народ почитает по-прежнему. И потом, наши запреты направлены на тех, кто разрушает государство, а ваши на тех, кто его укрепляет.
P.S. Потасовка со стаканом воды, который Малинкович выплеснул в одного из зрителей, началась после того, как зритель спросил Лобкова, зачем он вообще участвует в беседах с троллями и прочими одержимыми. Драки удалось избежать чудом, поскольку Малинкович пришел на встречу с небольшой группой поддержки. Пострадали только монитор и оба микрофона.
