В семь часов вечера 28 июля 2016 года можно будет увидеть гранатовый браслет – прототип того самого, который безнадежно влюбленный телеграфист Желтков преподнес красавице-аристократке Вере Шеиной в рассказе Александра Куприна «Гранатовый браслет».
Браслет-прототип принадлежал некогда жене Куприна Марии Карловне Куприной-Иорданской. Причем в первом варианте своих воспоминаний она писала, что он достался ей от матери, а потом уже сообщила, что подарил ей браслет бывший супруг – Александр Куприн.
Куприн был знатоком ювелирных камней, знал в них толк. Известно, что этот браслет – гранаты были обрамлены в серебро – он отдал ювелиру, когда внутренняя стенка начала темнеть. Но ювелир оказался каким-то неправильным – взял да позолотил браслет, просто опошлил вещь, чем неимоверно рассердил Куприна.
Браслет после развода супругов хранился у Марии Карловны. Свой рассказ о великой любви «Гранатовый браслет» Куприн писал уже после расставания с женой, описывал браслет по памяти. В рассказе гранаты браслета обработаны как кабошоны - выпуклые, а эти – истинные граненые пиропы, которые еще называли кровью дракона, их грани играют на свету. Говорят, что эти камни одинаково отзывчивы к добру и злу, а еще это – камни влюбленных.
Историю безответной любви бедного телеграфиста к аристократке Куприн превратил в историю о необыкновенной, всепоглощающей любви, которую может прекратить только смерть. Об этом же и советский фильм 1964 года. На самом деле случай был банальный – приятельницу Марии Карловны Людмилу Ивановну Любимову преследовал своими ухаживаниями некий телеграфист Желтый, даже в квартиру проник, а потом шантажировал. Правда, браслет прислал. На Пасху. Из дешевого золота с пошлым пасхальным яичком. После того, как с Желтым примерно побеседовали, вернули браслет, который он угрюмо, но безоговорочно принял, приставания прекратил, уехал в провинцию и счастливо женился. Купринский Желтков покончил жизнь самоубийством, потому что Вера была его смыслом и единственной любовью.
Браслет-прототип оказался после смерти бывшей жены Куприна у его друга Василия Регинина, потом у его дочери Киры, которая и завещала передать реликвию в Пушкинский Дом.
