«250 коммуналок, все трехкомнатные, ванной нет ни в одной. Некоторые пристраивают души в семиметровых кухоньках. Перекрытия до того прогнили, что полы кое-где проваливаются. Наркоманы и бомжи наш дом любят — за последние 4 года дважды тушили крупные пожары на чердаке во время морозов».
Рассказом жительницы дома на Бабушкина, 61 никого в Питере не поразишь. А вот сам дом — для Петербурга в своем роде уникальный. Закопченная пятиэтажная стена никак не меньше 300 метров длиной дугообразно изгибается между улицами Седова и Бабушкина.
Жители прозвали дом «колбасой» и охотно делятся легендой о том, что архитектор, построивший его в 1932 году, получил премию за самый длинный на тот момент дом в городе.
Кроме отсутствия элементарных удобств, дом, к тому же, лишен придомовой территории. Видимо, опираясь на западный опыт, Симонов предполагал, что квартал станет
зеленой зоной
Кто автор монстра, доподлинно не установлено, но знатоки архитектурного авангарда в один голос утверждают, что, по всем признакам, это Григорий Александрович Симонов, построивший, среди прочего, знаменитый Дом политкаторжан на Троицкой площади и здание школы на улице Ткачей.
«Некоторые детали дома — особенно очень характерная подворотня с двумя колоннами — это фирменные «симоновские» черты, узнаваемые в других его проектах жилой застройки — а это и Бабуринский, и Батенинский жилмассивы, и дома на Свеаборгской улице возле «Электросилы», — анализирует архитектор Александр Стургач.
И все-таки, почему «колбаса», явно стоящая особняком среди других зданий, являющихся наследием конструктивистов?
Возможно, на появление этого проекта повлияла заграничная командировка Симонова в 1928 году. Он изучал жилищное строительство в Швеции и Германии и не мог не пересечься там с кем-то из ставших теперь культовыми архитекторами-функционалистами.
Функционализм, одно из направлений в западной архитектуре прошлого века, делал упор на первичность утилитарного по отношению к эстетическому. Иными словами, эстетический эффект здания должен был достигаться за счет простоты форм и функциональной связи между ними.
Вероятно, по-своему переосмыслив увиденное на Западе, Симонов именно с позиций функционализма подошел к созданию дешевого жилья для рабочих, так необходимого тогда городу.
Эти немецкие «колбасы» Бруно Таута — ровесницы дома на Бабушкина, но сохранились старушки несравненно лучше. К тому же немецкий архитектор раскрашивал свои дома в яркие цвета
«В свое время строительство таких домов было одним из способов решения жилищной проблемы, — размышляет Наталья Евдокимова, депутат ЗАКСа третьего созыва. — Но сегодня, когда морально устаревшими считаются даже «хрущевки», такие дома, как на Бабушкина, 61 — насыпные, барачного типа — надо даже не реконструировать — сносить. Впрочем, не о капремонте, ни о расселении этого дома более или менее конкретно вопрос не стоит».
По сравнению с родственниками из благополучной Европы, наша «колбаса» выглядит мрачновато. Даже если знать историю ее появления на свет
