А чуть позже в Большом выставочном зале музея открывается выставка «Иосиф Бродский. Метафора, которая близка…» - книги, документы, рисунки, фотографии, личные вещи Иосифа Бродского из собрания музея Анны Ахматовой.
«Я входил вместо дикого зверя в клетку», - наверное, каждый, кто хоть немного знаком со стихами Бродского, эти строчки на выставке сразу вспомнит. Художник экспозиции Сергей Падалко говорит, что они крутились в голове, когда придумывал, как показать эти две тысячи предметов – от почтовой марки до дивана.
Клетка – структурная единица металлической конструкции, которую художник использовал и в качестве защиты музейного предмета и в качестве границы между ним и зрителем, и в качестве витрины. Вещи из полутора комнат в доме Мурузи, из Норинской, из американской жизни Бродского – рабочего кабинета в Саут –Хедли и последней квартиры в Бруклине. Они начали собираться в стенах Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме с начала 90-х, еще при жизни Бродского, который предложил своему другу Якову Гордину подарить музею хранившуюся у него библиотеку и часть архива.
Весной 2015 года, перед 75-летним юбилеем, пришли через океан контейнеры – дар Марии Соццани-Бродской, вещи из бруклинской квартиры. И вот они теперь здесь – в Фонтанном доме, где Бродский не бывал, но где жила Ахматова. Вещи, принадлежавшие поэту, Нобелевскому лауреату, человеку, у которого были друзья, была семья. Вещи за металлическими конструкциями или в стеклянных витринах, над витринами низко висят стильные лампочки, тем не менее сильно напоминающие те, что давали свет коммунальным кухням и коридорам. Вещи, ставшие единицами хранения, утратившие бытовое предназначение, отстраненные от него и отсраненные за стеклами и металлом. Так их «вывели из автоматизма восприятия».
Кто-то вспомнит «Натюрморт» Бродского:
Преподнося сюрприз
суммой своих углов
вещь выпадает из
миропорядка слов.
«Тексты и вещи в случае Бродского имеют поразительные связи», - говорит Нина Попова, директор музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме.
Филолог Денис Ахапкин, литературный консультант выставки и автор текстов, тоже цитирует «Натюрморт»:
Вещи и люди нас
окружают. И те,
и эти терзают глаз.
Лучше жить в темноте.
Ахапкин рассказывает то про одну вещь, то про другую, соотнося их со стихами, образами, темами.
Марки. Бродский их любил, собирал, в коллекции было много марок с кораблями – дань тому, что любил море, морскую форму отца, помнил про Военно-морской музей, где тот служил, сам мечтал о флоте? А Ахапкин вспоминает эссе Бродского «Коллекционный экземпляр», когда поэт в августе 1991 года в Лондоне в витрине видит обложку журнала с изображением советской марки с Кимом Филби – советским разведчиком, как потом пишет эссе – о шпионе? КГБ? СССР? Холодной войне и будущем России? Невозможно сказать в нескольких словах.
Польские юмористические журналы. Вот они – в витрине за стеклом. В Норинской, в ссылке Бродский пририсовывает к картинкам котиков, бутылки, бог знает что еще – делает картинки смешнее или страшнее и чуть неприличнее. Молодой человек в далекой деревне, зимой, один. Он потом думал, что покажет друзьям, что рассмеется вместе с ними?
Самолетики. Ахапкин вспоминает стихотворение «Помнишь свалку вещей на железном стуле…», когда «Настоящее пламя пожирало внутренности игрушечного аэроплана» и думает о перекличке с Мандельштамом: «Я блуждал в игрушечной чаще И открыл лазоревый грот...Неужели я настоящий И действительно смерть придет?». И снова Бродский: «Как быстро разбухает голова, словами, пожирающими вещи…» и тут же: «Вещь, имя получившая, тотчас становится немедля частью речи».
Белый зал музея, где две недели шел монтаж этой выставки, получился разделенным на несколько частей, но в то же время, связанным воедино системой металлических конструкций.
Первый большой предмет справа никогда Бродскому не принадлежал, и это единственная такая вещь на выставке. Просто старый рояль Блютнер вытащить некуда, и он остался. Здесь звучат в записи сонаты Шуберта, любимые Бродским, напротив рояля – зеленый мягкий большой диван из Саут-Хедли, он уже в параллелепипеде металлической конструкции. Защита и остранение.
На белой стене – фотографии, на уровне глаз зрителя фотографии разделяет синяя линия. Сверху – фото до отъезда из СССР, снизу – после. Линия на уровне глаз – как линия горизонта или такая вот, кто помнит, которую всегда проводили в советских присутственных местах, отделяя побелку от краски стен, еще так делали в коммунальных коридорах и кухнях.
Книги, предметы, рисунки Бродского, игрушки, вышитая табличка с надписью «Курить нельзя», книга стихов Джона Донна с дарственной надписью Лидии Чуковской, на стене - рисунки Бродского – дар Михаила Барышникова в 2012 году. Руль от автомобиля – Бродский любил быструю езду и даже однажды был задержан за это нью-йоркской полицией…
Основная часть предметов на выставке, которая продлится до 2 июля, экспонируется впервые.
