Когда мне было лет шесть, мы с другом Илюшей нашли копейку. Не понимая цены денег, обратились к старшему брату Илюши, чтобы он пояснил, можно ли на эти деньги купить в универмаге прекрасный перочинный ножик. Старший брат Илюши был ученик средних классов и цену денег уже понимал, но сказал, что, конечно, копейка — большие деньги, идите к продавщице, требуйте ножик. Мы пошли. Продавщица, понятно, отказывалась отдать ножик. Мы плакали. А старший брат смотрел на происходящее с улицы через окно и смеялся.
Если кто‑нибудь говорит о фальсификациях на выборах, добрый волшебник, а по совместительству председатель ЦИК Чуров, кротко улыбается: мол, ну что же вы в суды‑то не обращаетесь, если знаете о нарушениях? Давайте, милые, идите в суд!
Ну вот, сходили.
Я рассказывал, как работал наблюдателем на участке 1701 (Даниловский район) и как за ночь 24 процента за «Единую Россию» превратились в 50 процентов, притом что заверенная копия протокола подсчета голосов, оставшаяся у меня, говорила именно о 24 процентах. Возмущенный, я сначала обратился в Симоновский суд (по месту расположения участковой комиссии). Там подождали, когда через десять дней после оглашения результатов выборов ликвидируют УИК 1701, и сообщили: не будем рассматривать ваше дело, вы в районе не прописаны, ваши права не нарушены, а за других избирателей нечего беспокоится. Предварительного разбирательства никакого не было. Отказали по формальному признаку. Подали с партией «Яблоко» в Тверской суд. Там тоже подождали и отправили обратно в Симоновский суд, опять отказав по формальному признаку и тоже без предварительного разбирательства.
Но и там, где суды принимали иски о фальсификациях, не удалось ничего наблюдателям доказать. Даже в таких очевидных случаях, как мой, когда расходятся цифры, заверенные председателем участковой комиссии, и цифры, попавшие в итоге в ЦИК, московские суды не верили глазам своим. Зато верили объяснениям председателей УИКов, что эти выданные наблюдателям копии итоговых протоколов были «учебными». (Тренировались подписи ставить, печати, а наблюдатель-дурачок, не разобравшись, схватил «учебный» протокол и убежал.)
Так вот, уважаемый волшебник Чуров. У судов этих, куда вы нас отправляете, нет задачи выяснять истину. Они цепляются за каждую закорючку, чтобы отказать в рассмотрении дела, хотя созданы для того, чтобы помогать гражданам устанавливать и восстанавливать справедливость. Суды в этом смысле (у меня сложилось такое ощущение) вроде такой бюрократической шпаны: ну‑ка, что? Запятой нет! Саечка тебе! Снова пришел? А тут дата не так написана! Опа! Саечка! Облажался! Хи-хи-хи!
И знали вы, Чуров, что так и будет. И сидите там сейчас и похохатываете, наверное, над тем, как граждане (наивные дети!) в суды за правдой тыкаются. За копеечку, так сказать, ножик покупают.
Кстати, Илюшин брат тогда посмеялся, но все же в конце концов отвел нас в комиссионку, и мы купили за копеечку значок. И даже остались довольны. Только Чуров с судьями даже на значок не раскрутятся: в Москве не принято ни одного решения в пользу наблюдателей.
