– Дмитрий, как бы ты охарактеризовал свою деятельность одним словом? Кто ты?
– Культуртрегер (носитель и распространитель культуры, просветитель). Во-первых, я занимаюсь организацией фестиваля комиксов и графических новелл «Бумфест». В сентябре 2013 года он пройдет уже в седьмой раз. Во-вторых, я курирую первую в Петербурге библиотеку комиксов. Она открылась 20 декабря 2012 года на базе Измайловской библиотеки (Измайловский пр., 18), которая входит в систему библиотек имени Лермонтова.
Помимо прочего, я немного издаю книги. Сейчас, например, мы сдали в печать французский комикс или графический роман (кому как больше нравится) «Персеполис». Это знаковая вещь в мире авторского комикса, история, которая находится вне жанра. Автобиография взрослеющей девочки, девушки, которая родилась в Иране. Ее глазами мы смотрим на исламскую революцию 1978 года, ирано-иракскую войну 1980-88 годов. Потом ей приходится эмигрировать, столкнуться с закостенелостью европейского мира, вернуться обратно и снова уехать. В конечном итоге она создает этот комикс.
Помимо прочего, я немного издаю книги. Сейчас, например, мы сдали в печать французский комикс или графический роман (кому как больше нравится) «Персеполис». Это знаковая вещь в мире авторского комикса, история, которая находится вне жанра. Автобиография взрослеющей девочки, девушки, которая родилась в Иране. Ее глазами мы смотрим на исламскую революцию 1978 года, ирано-иракскую войну 1980-88 годов. Потом ей приходится эмигрировать, столкнуться с закостенелостью европейского мира, вернуться обратно и снова уехать. В конечном итоге она создает этот комикс.
-
Фото: «Бумкнига»
-
Фото: «Бумкнига»
-
Фото: «Бумкнига»
-
Фото: «Бумкнига»
-
Фото: «Бумкнига»
-
Фото: «Бумкнига»
-
Фото: «Бумкнига»
– Существует радикальная точка зрения, что изобразительное искусство Запада никуда не продвинулось с 1970-х годов. Комиксы как его составляющая тоже стоят на месте?
– Наверное, у комиксов свой путь. Большая часть инструментов и правил этого жанра открыты и зафиксированы в XX веке, но всегда находятся авторы, которые интерпретируют их по-своему. Либо, используя совсем уж традиционные инструменты, прорабатывают литературную составляющую комикса, как в случае с «Персеполисом».
– Как часть массовой культуры комиксы чутко реагируют на любые общественные изменения. Взять хотя бы то, как менялась роль женщины в 50-60-70-е годы: от объекта, который постоянно нужно спасать из рук злодея, до супергероинь. Какие незаметные, на первый взгляд, вещи отражаются в современном комиксе?
– С конца XX века большая часть мировых проблем отражена в этом жанре. Причем не обязательно используется развлекательная форма. Можно вспомнить «Маус», который в 1992 году получил Пулитцеровскую премию, – это история польского еврея, пережившего Холокост. При этом евреи изображены в виде мышей, а немцы в виде котов. Активно рефлексируются проблемы, возникающие между нациями, мигрантами и коренным населением Европы. Во Франции и Англии достаточно объединений художников, которые издают левые малотиражные фэнзины. Но общего идеологического крена нет. В этом смысле комиксы схожи с беллетристикой. Есть жанровые вещи – детективы, фэнтези, фантастика и так далее. Политическая позиция автора туда не вклинивается.
В 90-е годы в Европе начался бум маленьких независимых издательств. Художники шли со своими работами в традиционные издательства, им говорили: это альтернатива, это авангард, нужны истории о супергероях в трико. Они объединялись и публиковали авторские комиксы. Французское издательство допубликовалось до «Персеполиса». Продажи поспособствовали изданию других, менее популярных книг (в том числе политических), которые могут долго лежать на прилавке и не продаваться.
– Традиционные комиксы пропагандируют общество потребления.
– Возможно, да.
– Изображают русских заговорщиками, агентами КГБ, которые пытаются уничтожить Америку.
– Не только Америку. Во французских комиксах то же самое!
– Расскажи, современные комиксы - по-прежнему инструмент пропаганды?
– Что угодно, в том числе комиксы, можно использовать как инструмент пропаганды. Рисованные истории про Иисуса Христа – это пропаганда? А когда комиксы используются в рекламе? Похожего на то, что делали советские художники в 30-40-е годы XX века, я давно не встречал.
– Все равно получается, что комиксы продвигают консервативные ценности.
– В 2011 году в России появилось издательство Bubble. Оно принадлежит холдингу «Ньюс медиа» Арама Габрелянова (таблоиды «Жизнь», «Твой день», интернет портал Life News). Генеральный директор – его сын, Артем Габрелянов. Они начали с одноименного журнала, выпускали его полгода, потом закрыли и запустили четыре серии комиксов про «русских супергероев»: это русская шпионка, честный полицейский, карикатурный православный монах-патриот и Бесобой – охотник на демонов в капюшоне и кожаной куртке. У них очень серьезные финансовые возможности, и в плане распространения тоже. Но я не увидел там никакой пропаганды! Это достаточно грамотная бизнес-стратегия. Все-таки кинематограф и анимация – более затратный, при этом действенный инструмент пропаганды.
– Кстати, тебе нравится современная российская анимация? Все больше она напоминает неудачную кальку с Диснея.
– В России анимации как таковой нет. Две с половиной студии. Возможно, они опираются на кальку, потому что она работает. Советую петербургский проект «Летающие звери». В отличие от продюсерских проектов, прибыль от него направлена в фонд помощи онкобольным. В «Смешариках» я тоже не вижу прямого копирования. И то, и другое – пример работы анимационного сериала как бренда. Сначала мы инвестируем в самобытный бренд, потом делаем прибыль на всем, чем только можно, – конфетах, кружках, игрушках и так далее. Анимация как таковая никого не кормит. А вот продажа прав, атрибутики – еще куда ни шло.
– Беглый опрос покажет: любители японской анимации аниме и манги – одна из самых аполитичных субкультур. Почему молодые творческие ребята предпочитают внутреннюю миграцию и вообще не рефлексируют на темы социума?
– Это исключительно из-за возраста. Японской анимацией и мангой, в основном, интересуются подростки от 14 до 18 лет. Мало для кого в этом возрасте политика является сферой интересов. Кроме того, что какие-нибудь рокеры политизируются вслед за любимыми исполнителями. Анимешники – сами по себе.
– Как ты относишься к закону «О защите детей от информации…», который вступил в силу 1 сентября? Изменишь политику своего фестиваля, издательства?
– Мы посоветовались с коллегами, решили, что пока ничего менять не будем. Совершенно идиотский закон, как и закон о «пропаганде гомосексуализма». В этом плане большие проблемы будут у издателей, которые занимаются направлением «яой» (yaoi), изображающим гомосексуальные отношения между мужчинами. 70-80% аудитории этого направления – девушки и женщины. Все равно это доступно! Ну появится штамп, запретят какие-то книжки. Фанаты будут публиковать это в интернете, качать, смотреть, читать. Возвращаясь к закону «О защите детей от информации…», это вмешательство государства в семейные отношения. Сложно сказать, готов ли ребенок в 10 лет читать ту или иную книжку. Один готов, другой не готов.
– Зачем ты ходишь на митинги?
– Последний митинг, на котором я был, – в защиту 31-й больницы 23 января этого года. В 2011-2012 годах ходил на митинги против обмана на выборах. Я живу в Петербурге 12 лет, регистрация в Ленинградской области. Могу проголосовать на думских выборах, на президентских уже запрещают. Мой знакомый зарегистрирован в Питере, живет в области, у него все наоборот, на президентских – пожалуйста. Очень надоели двойные стандарты во всем.
– Посоветуй три комикса, доступных на русском языке, для умного начинающего читателя.
1. Комиксы Туве Янсен о Муми-троллях.
2. Николай Радлов – «Рассказы в картинках». Впервые вышла в 1937 году.
3. Давид Б. – «Священная болезнь». Рассказ автора о брате, больном эпилепсией.
